Особым детям особенно нужна семья

Не смогу ее обмануть. Почему детдомовские дети прячут эмоции

Артем Костюковский записал рассказ приемной мамы Жанной Калачевой. Источник - http://rusfond.ru/svoi-chuzhie-deti/y2014/m6

Рубрика Артема Костюковского «Свои чужие дети» о том, как складываются отношения усыновителей с приемными детьми. Сегодня мы публикуем историю директора по персоналу крупной сети кофеен Жанны Калачевой (Москва). В январе 2013 года вместе с мужем Иваном, спасателем МЧС, они усыновили двухлетнюю Катю, а в ноябре того же года – годовалого Игната. В интервью Русфонду Жанна рассказала о непростых минутах знакомства с детьми и о том, почему не стала делать из своего усыновления тайну. 

Запах

Для меня самым сильным стрессом было знакомство с Катей. Мы шли и думали: сейчас увидим в первый раз ребенка – и что? Как отреагируем? Этого ли ребенка мы ждали? А если нет? А как девочка отреагирует? Если у нас появится первое «да», появится ли это «да» у ребенка? Потянется к нам или нет? 

Нас ей представили так: «Катюша, это твои мама и папа». Я была в шоке. Мы же знали, что Катя уже полгода была в статусе усыновления, ее активно показывали, но никто ее не забрал. И что, ей каждый раз такое говорили? Что тогда должен был чувствовать каждый раз ребенок? 

В школе приемных родителей (ШПР) нас учили: для того чтобы понять, «твой» это ребенок или нет, надо его понюхать в районе шеи. Я честно нюхала, но у меня в те дни был насморк, и я вообще ничего не унюхала. И когда позже с Игнатом знакомились, тоже насморк был! Так что со мной этот прием не сработал. 

Смысл в том, что запах ребенка не должен быть противен. И сам ребенок не должен быть противен, должен быть «твоим». В ШПР отдельно готовят к тому, что мы никому ничего не должны, что будет только хуже всем, если вы поймете, что ребенок не «ваш», но не найдете сил это сразу признать. А я знала про себя, что я как раз из тех, кто не нашел бы сил, не смог бы отказаться. И нам повезло, что не надо было отказываться: мы сразу поняли, что Катя – наша. 

Инопланетянин

Еще одно яркое воспоминание: когда мы познакомились, Катя сидела у меня на коленках и внимательно следила, чтобы ее туфелька не касалась папиной штанины. А если касалась, Катя в ужасе отодвигала ногу. У нее, как и у других детей, совсем не было опыта общения с мужчинами – в доме ребенка работают одни женщины. И на папу Катя поначалу смотрела как на инопланетянина. Это какое-то время длилось и дома: когда отец возвращался домой с работы, Катя радостно бежала к нему, но потом как бы спохватывалась, начинала плакать. Нечто похожее было даже с маленьким Игнатом: когда мы познакомились, он еще не ходил, его принесли нам, папа протянул к нему руки, и Игнат испугался, у него слезы были в глазах. 

Ярцево

В нашей школе раз в три месяца проходят встречи. Там собираются выпускники ШПР, приводят детей (в последний раз ребят было больше, чем взрослых). Приходят туда и те, кто пока не смог усыновить. Иногда ты чувствуешь себя по-настоящему полезным этим людям, у которых опускаются руки. 

Ведь у нас тоже в какой-то момент опустились руки. Мы пытались взять ребенка в Москве и в области, не сложилось. Но нам встретились люди, которые усыновили ребенка в доме ребенка в Ярцево (Смоленская область), и мы решили поехать туда же. И Катя, и Игнат – оттуда. Потом уже мы рекомендовали этот дом ребенка, и наши знакомые взяли там детей. 

Там замечательные люди работают. Нам нужно было быть в местной опеке в 9 утра, но мы приехали на час раньше. Стоим под дверью, боимся зайти. Выходят: «Что же вы стоите, проходите скорее!» В итоге в 9 утра мы уже знали, как зовут ребенка, куда надо ехать и что делать. Чувствовалось по всему, что там нам по-настоящему были рады. 

Мы до сих пор поддерживаем отношения с этим домом ребенка. Директор попросила нас присылать фотографии, письма. Потом она вывешивает их там на стенде. Говорит, что воспитатели, когда узнают, как живут усыновленные дети, начинают лучше чувствовать связь с теми, кто еще там. 

Маска

Катя сначала была притихшей, затаившейся, ощущение было, что маску надела на лицо. Она как будто прятала свои настоящие эмоции и изо всех сил показывала, какая она хорошая, старалась не навредить себе. Она могла быть напуганной, могли слезы в глазах стоять, но молчала. Детдомовские дети не проявляют эмоции, потому что не видят в этом смысла: там к твоим слезам и крикам безразличны, ничего этим не добьешься. И один из диагнозов у Кати был связан с тем, что она в доме ребенка надорвала живот от крика. 

Такой осторожной она долгое время была уже и дома. И только потом проступили ее настоящие эмоции. И наше поведение начала копировать, как дети часто делают. 

Тайна усыновления

Мы сразу решили, что ничего не будем скрывать. Я сама не переношу вранье в любом его виде, и если Катя когда-нибудь меня спросит, как я ее родила, просто не смогу обмануть ее. В ЗАГСе удивлялись этому, просили закрыть дверь, проникновенно говорили, что я могу уничтожить документы, и ребенок ничего не узнает. И в нашей ШПР были люди, которые подбирали ребенка по группе крови, по цвету глаз. 

Если дети когда-нибудь, уже будучи взрослыми, скажут, что хотят познакомиться с их кровными матерями, я не буду против и постараюсь их отыскать. У меня нет к этим женщинам негативного отношения. Они не смогли воспитать своих детей, такое бывает. Но зато они дали детям жизнь. Спасибо им за это. 

Подарок

Как мы усыновили второго ребенка? А мы так друг друга поздравили с годовщиной свадьбы, у нас девять лет было. Решили написать одновременно друг другу SMS с заветным желанием – чего бы хотели в подарок. Ну и написали оба, мол, когда поедем за вторым. На следующий день пошли оформлять документы.