Особым детям особенно нужна семья

«В этом году я была назначена уполномоченным экзаменационной комиссии в школу надомного обучения. В ней учатся дети с эпилепсией, шизофренией, детским церебральным параличом и другими патологиями. Кто-то там учится по классно-урочной системе, кого-то приводят один-два раза в неделю, к другим учителя ходят домой.

Когда перед экзаменом 9-го класса дети меня увидели, то страшно перепугались. Они заласканы своими учителями, твердо знают, что те не дадут их в обиду, а тут пришел чужой человек — явно для того, чтобы за ними следить. Я попыталась их немного ободрить, но ведь дело не только во мне. По новым правилам проведения экзаменов в школе установили рамки металлоискателей, каждого ребенка проверял охранник. А это первый экзамен в их жизни. Представьте, каково им было? К примеру, там была совершенно чудесная девочка с ДЦП, которая сидела, съежившись в инвалидной коляске. Я подошла и протянула руку, чтобы помочь ей встать с кресла и пройти на экзамен. Она посмотрела на меня полными ужаса глазами и сказала: «Вы очень злая?». Я рассказываю это, и меня продолжает трясти.

Затем я увидела высокого молодого человека — его всего колотило. Неожиданно он, как медведь, набросился на школьного директора, стал обнимать его и говорить, что все понял, только очень волнуется, потому что у него ангина и он может директора заразить. Директор успокоил юношу, а потом объяснил мне, что мальчику 19 лет и у него тяжелейшая форма шизофрении. Бабушка с помощью лекарств привела его в более-менее спокойное состояние, но вообще у него в любой момент может начаться кризис, когда он ничего не соображает и оказывается на грани суицида, — они уже такое проходили.

Другой мальчик-аутист во время экзамена стал разговаривать сам с собой: «Нет, почему ты так говоришь? Перестань! Надо делать по-другому!» Выглядело страшновато. Хорошо, что там были учителя, которые знали, как его успокоить. Как только кому-то становилось нехорошо, у меня просили разрешения вывести ребенка, дать ему попить-поесть, сделать укол. Рядом была медсестра, которая знала каждого их них. Перед экзаменом классная руководительница прошла по рядам и всех поцеловала. И все равно на протяжении четырех часов нашей общей задачей было сделать так, чтобы дети не сошли разом с ума. Если честно, к этому все шло.

Позже директор рассказал, что, вероятно, это последний год, когда ему удается выбить для своих детей возможность сдавать экзамены в своей школе. Одиннадцатиклассников ему отстоять в этом году не удалось — их повели в другую школу. Среди них был мальчик с тяжелой формой шизофрении. Перед экзаменом он был в плохом, агрессивном состоянии и папа подсыпал ему в суп или в чай транквилизаторы. В результате на экзамен ребенок пришел очень тихий и в классе сразу уснул. В какой-то момент это заметил его одноклассник и в ужасе стал просить позвать сопровождающего. «Он сначала храпел, а потом перестал! Он умер!» — кричал ребенок. По правилам нельзя пускать в аудиторию сопровождающего, но тут пришлось позвать, чтобы все могли убедиться, что все в порядке. Но вы подумайте, что пережили эти дети?

Я помню, как сама своих учеников провожала на ЕГЭ. Я их подвела к воротам школы, всех собрала, обняла, успокоила и отправила на экзамены в более-менее нормальном состоянии. Но когда они выходили с экзамена — у них просто глаза на лбу были. На вопрос, что случилось, отвечали: «Нина Исааковна, с нами там обращались как в тюрьме!» Они пришли в чужую школу, к чужим учителям, прошли через унизительную процедуру с этими металлоискателями, потом их обыскивали три охранника, у них отобрали все вещи, мобильники, всюду были расставлены камеры. В этом положении нормальный человек экзамен сдать не сможет. А что уж говорить о детях с особенностями. Я работала учителем в классах коррекции и в больнице, так что не то, что это я такая впечатлительная, я знаю о чем говорю.

После экзамена я приехала в управление образования — сдавать на проверку результаты. Там я повстречала женщину, которая была уполномоченным на надомном экзамене у ребенка с ДЦП. Кроме нее на экзамене должны были присутствовать еще два организатора, учитель, который ходил заниматься домой к ребенку, и еще человек с камерой — все они приехали к мальчику в 9-метровую комнату общежития. Четыре чужих человека на одного несчастного ребенка, у которого мама умерла, папа — алкоголик, и экзамен он никогда не сдавал. Мальчик четыре часа сидел под таким надзором.

Еще недавно, если ребенок заикался или у него была бронхиальная астма, — его освобождали от экзамена и давали ему аттестат. Почему теперь нельзя этих детей освободить? Что касается одиннадцатиклассников, если они хотят поступать в вуз — пускай поступают, но при чем тут аттестат? Более того форма экзаменов ГИА, которую сдают эти дети, даже не дает права поступления. Дайте человеку спокойно выпуститься из школы, а потом есть вторая волна ЕГЭ, куда ребенок может пойти сдавать экзамены, уже не беспокоясь за среднее образование. Дети с шизофренией и аутизмом могут поступать в техникумы, в вузы — если им создать для этого облегченные условия не по уровню сложности экзамена, а по форме.

Я настаиваю на том, чтобы таких детей освобождали от выпускных экзаменов 9-х и 11-х классов. По моей просьбе одна моя бывшая ученица составила соответствующую петицию на Change.org. Мы не имеем права устраивать детям такой стресс».

«В 2002 году в России впервые провели ЕГЭ для детей с нарушениями зрения. Это произошло в Петербурге по заявке самих родителей — они хотели, чтобы у детей была возможность поступить в высшее учебное заведение.

Опыт оказался удачным — показатели слепых детей, сдававших ЕГЭ, по городу были выше, чем у зрячих. Проведение итоговой аттестации было поставлено на поток с 2008 года — именно тогда всем категориям детей была предоставлена возможность сдавать государственную итоговую аттестацию как в традиционной форме, так и в форме ЕГЭ или ГИА.

Когда человек ни разу в жизни не сталкивался с детьми с ограниченными возможностями здоровья в ситуациях обучения, он очень эмоционально реагирует на происходящее. Ему становится жалко детей, которые вынуждены терпеть экзамен в той или иной форме. Но к счастью, существует вариант щадящего ЕГЭ или ГИА — с увеличенным временем, с проведением экзамена в комфортных для ребенка условиях. Конечно, проблемы есть. В этом году они состояли в том, что ввели камеры на экзаменах. Об этом специалисты узнали очень поздно, и у них не было возможности подготовить детей к такой обстановке, поэтому было сложно и нервно. В следующем году дети уже будут готовиться к этому. В основном, конечно, речь идет о детях с аутистическими расстройствами, которые эмоционально реагируют на появление новых людей или изменение условий, как, например, мальчик с шизофренией, о котором рассказывает Нина Вигдорова.  

Мы должны понимать, что мы все равны и дети с ограниченной возможностью здоровья независимо от того, как они передвигаются или выглядят, имеют право и возможность обучаться дальше. Выбор аттестации остается за ребенком и его родителями: он может идти на основной государственный экзамен после ГИА в 9-м классе или на ЕГЭ после 11-го класса. Тогда уже, имея на руках баллы, поступает, куда хочет. Он также может выбрать традиционный экзамен в обычной школе, но в этом случае решение о поступлении принимает само образовательное учреждение.

Совсем освободить ребенка от прохождения итоговой аттестации, с моей точки зрения, неправильно — это подчеркивает определенную недостаточность в его развитии и, что самое главное, лишает его возможности получить профессию. Конечно, не факт, что он будет работать в этой профессии, но с распространением информационных технологий и возможностью работать, не выходя из дома, очень многие дети, заканчивая вузы, в частности, наш университет, работают на удаленном доступе. Для каждого человека важно признание, карьера. Просто сидеть и получать пенсию по инвалидности не самая приятная ситуация для молодого человека или молодой девушки.

Отмена экзамена — это запрет на продолжение жизни, которую ведут одноклассники ребенка. Например, дети с нарушением интеллекта не проходят экзамены или проходят в очень упрощенном виде. Они не могут поступить в высшие профессиональные заведения, только в специальные. На мой взгляд, дети других категорий — слепые, слабовидящие, дети с расстройствами аутистического спектра — должны сдавать экзамены, чтобы ощущать себя полноценными гражданами. Ведь мы с вами тоже, поступая, оцениваем свои возможности, претендуем на какое-то развитие.

Просто родителям и школе нужно готовить детей заранее. Им нужно пройти заранее психолого-методологическую комиссию, потому что именно она прописывает условия экзамена, длительность экзамена, возможность сдачи в той или иной форме. Нужны поддерживающий специалист, сопровождающий, педагог, сурдопедагог. Но право выбора, сдавать или не сдавать экзамен, остается за ребенком. Мы не можем сверху запретить сдавать экзамен».